Психодинамическая структура личности исследуемых

Формирование психических расстройств несомненно отражает изменения со стороны личности, как сложного многоуровневого структурного образования, ядром которого, обеспечивающим ее целостность, является Я-идентичность.

Развитие личности, непрекращающийся процесс взаимодействия индивида с окружающей средой сопровождается преобразованием его Я-идентичности либо в позитивном направлении, в сторону здоровья, либо, наоборот, в негативном направлении, в сторону патологической личностной трансформации. В ситуации психической дезадаптации в психодинамической структуре личности может наблюдаться рассогласование ее центральных бессознательных функций (агрессии, страха, сексуальности, нарциссизма, внешнего и внутреннего Я-отграничения), опосредованное телесными особенностями индивида и социокультурными характеристиками среды.

Общая характеристика. Наличие нормативных данных методики ISTA и МОПЗ, характеризующих центральные психические функции личности, позволяет оценивать направленность и глубину рассогласованности личностных структур у больных. При ППР остаются сохранными лишь единичные структуры личности. В частности, это конструктивная функция страха (t=1,12) и деструктивная функция сексуальности (t=1,53). Остальные функции имеют значимые отклонения от нормы.

Наиболее яркой характеристикой личностного дисбаланса больных является нарушение регуляции отношений с внешним миром. Максимально высокие значения деструктивного внешнего Я-отграничения (t=-12,21) свидетельствуют об аффективной закрытости, эмоциональном дистанцировании и ригидности в интерперсональной коммуникации. В то же время дефицит агрессии проявляется уступчивостью, излишней зависимостью, тенденцией к избеганию противоречий (t=-10,09).

Личности больного явно недостает позитивного самопринятия, основанного на адекватной самооценке и опыте конструктивных межличностных отношений (t=9,78). Доминирование деструктивного страха за счет переоценки реальных угроз приводит к избеганию всего неизвестного (от неожиданных ситуаций до новых контактов), является причиной панических реакций (t=-9,37).

Стандартизованные шкальные групповые оценки больных по отношению к нормативному интервалу распределения популяционных показателей индексов α и β свидетельствуют о том, что групповая оценка их психического здоровья, с одной стороны, находится в нормативном для общероссийской выборки интервале, с другой — значимо превышает (р<0,001) аналогичные показатели здоровой выборки в Чувашии.

Анализ значений шкал МОПЗ помогает выявить, что пограничные расстройства сопровождаются психической дезадаптацией по всем интегральным показателям — снижением конструктивности (t=8,35), ростом деструктивности (t=-11,02) и дефицитарности (t=-10,63), что выводит на первый план, прежде всего, психопатологическую стигматизацию, а уже затем — недостаточность психической активности и адаптационного потенциала личности.

Возрастные особенности. Анализ стандартизованных групповых показателей индексов α и β МОПЗ указывает на те возрастные периоды, когда соотношение структуры личности больных сопровождается максимальной степенью психосоциальной дезадаптации.

В данном исследовании определено, что крупным кризисным периодом является возраст 30-39 лет, когда наблюдается нарушение соотношения как значения адаптационных ресурсов и выраженности психопатологических проявлений (Tα=-11,47), так и значения адаптационного потенциала и уровня психической активности личности (Tβ=-10,16). Данные нарушения соответствуют так называемому «кризису среднего возраста» и больше связаны с преобладанием деструктивных тенденций личности (F=4,82).

Еще один период дисбаланса уровня адаптационных возможностей личности и ее психической активности приходится на возраст после 50 лет (Tβ=-11,06). В большинстве своем он связан с этапом завершения трудовой деятельности и переходу к периоду меньшей социальной востребованности. Неудивительно, что в таких случаях в клинико-психологической картине личности больных будет доминировать дефицитарный блок (F=6,15).

Более подробное изучение возрастных особенностей структуры личности при ППР показывает, что наиболее выраженные различия наблюдаются по шкалам деструктивной (F=9,79) и конструктивной (F=7,92) сексуальности, дефицитарного внешнего (F=7,74) и внутреннего (F=7,54) Я-отграничения. При этом для больных 30-39 лет больше характерно образование своеобразных деструктивно-дефицитарных комплексов по функциям страха (t=4,28; t=3,48) и внутреннего Я-отгра-ничения (t=4,62; t=7,54) с доминированием деструктивных проявлений. Такие больные тревожны, нерешительны, робки, склонны к вегетативным реакциям. В то же время они излишне рациональны, педантичны и не способны к глубоким переживаниям.

У больных в возрасте после 50 лет центральное место начинают занимать дефицитарные функции агрессии (t=2,70), внешнего Я-отграничения (t=7,74), нарциссизма (t=2,89). Они становятся пассивными, больше живут в мире воспоминаний, опираются на опыт прошлого, мало связанный с реальностью. Ориентированы на получение заботы, внимания, поддержки, жестко включены в систему групповых норм и ценностей.

Уход сексуальности из сферы актуального, вплоть до полного отказа от нее (t=6,01), также негативно сказывается на целостности психической активности личности.

Гендерные особенности. Сравнительный анализ гендерных характеристик структуры личности у больных способствует уточнению психологических особенностей поло-ролевых соотношений.

Здесь обращают на себя внимание дефицитарные агрессивность (t=-8,94) и внешнее отграничение (t=-7,12), а также деструктивный нарциссизм (t=-7,33). В соответствии с этим женщины пассивны, конформны, зависимы, ориентированы на окружающих, склонны сдерживать свои эмоциональные реакции, активным действиям предпочитают иллюзорные переживания. Их самооценка нестабильна и противоречива, за счет чего под постоянной угрозой пребывают их межличностные отношения, в которых они нередко манипулируют партнером.

Значительные различия по структурным характеристикам личности между мужчинами и женщинами наблюдаются по подавляющему числу шкал, что можно рассматривать, как мощное влияние гендерного фактора. Течение ППР не оказывает влияния только на три центральные Я-функции: деструктивную агрессию (t=-0,10), конструктивный страх (t= 1,33) и деструктивную сексуальность (t=0,65). В противоположность этому общим для мужчин и женщин с ППР структурным сдвигом является отсутствие значимых различий по высоким параметрам дефицитарного страха и низким значениям конструктивного нарциссизма. Этим и объясняется бедность их эмоциональной сферы, неспособность к глубоким переживаниям (t=-l,04), резкая чувствительность к критике, с одной стороны, и нетерпимость к недостаткам окружающих — с другой (t=-0,27).

Сравнение уровней психического здоровья у мужчин и женщин с ППР показывает, что, несмотря на их значительные отклонения от показателей нормы, уровень психического здоровья у женщин значимо ниже, чем у мужчин. Наибольший вклад в эти различия вносит шкала дефицитарности, интегральные функции которой больше представлены именно у женщин (t=-7,65) и которая отражает дефицитарные компоненты личностных реакций.

Для женщин характерна также меньшая конструктивность или адаптивность (t=4,34) и большая деструктивность, определяемая выраженностью психопатологической симптоматики (t=-5,05), что подтверждается стандартизованными шкальными групповыми оценками Tα(-10,85) и Tβ (-10,07), выходящими за пределы нормативных параметров.

Уровень урбанизации населенного пункта, в котором проживает больной, гораздо в меньшей степени связан со структурными особенностями личностной дезадаптации. Так, например, 11 показателей ISTA из 18 не имеют никакого отношения к урбанизационному типу поселения, в котором проживает больной, что отражает преобладание общих механизмов формирования нарушений психосоциального функционирования.

Тем не менее по ряду показателей у жителей города и деревни имеются определенные различия в личностных характеристиках. В частности, у жителей сельской местности больше выражены деструктивная сексуальность (t=-3,63) и дефицитарный страх (t=-3,24), проявляющиеся сниженным чувством тревоги, склонностью к необоснованному риску, эмоциональному обесцениванию взаимоотношений и, как следствие, — отчужденному и фрагментированному отношению к сексуальной активности, не приносящей позитивных ощущений.

У больных из села часто нарушена функция внешнего и внутреннего Я-отграничения. Нередко она носит деструктивную или дефицитарную направленность и может быть описана такими личностными чертами, как эмоциональная скованность, ригидность, повышенный контроль экспрессивности (t=-2,23), педантичность и рациональность (t=-2,12), либо наоборот — импульсивность, слабость эмоционального контроля, непоследовательность (t=-2,65). Высокие значения шкалы деструктивного нарциссизма привносят сюда больше нестабильности самоотношения, сдержанности, аспонтанности (t=-2,30). Позитивным качеством больных, определенно отражающим проживание в сельской местности, является прагматизм, способность реальной оценки глубины ситуации, в том числе опасной, устойчивость к экстремальным воздействиям (t=-2,88) — все то, что объединяется в конструктивной функции страха.

В интегральной оценке уровня психического здоровья у жителей города и деревни с ППР через сравнение стандартизованных шкальных средних групповых оценок обнаруживаются различия по Tα (-10,07).

Объяснением данных результатов является факт преобладания у сельских жителей блока общей деструктивности (t=-2,33), отражающего выраженность клинических проявлений психопатологической симптоматики.

Этнокультурные особенности. Неоднородность исследуемой выборки больных по этнокультурному статусу нашла отражение в особенностях психологической структуры личности. Доминирующие различия между этнокультурными группами выявлены по следующим структурам: дефицитарной сексуальности (F=10,72), дефицитарному внешнему отграничению (F=10,67), деструктивной агрессии (F=8,93). Упомянутые высоко значимые и другие, в меньшей степени выраженные, различия очерчивают динамическую структуру личности, во многом определяемую этнокультурными особенностями.

Личностные особенности больных из группы этнических чувашей во многом обусловлены функциональным интрапсихическим дефицитом. Характер взаимодействия в межличностных отношениях здесь может быть описан через дефицитарную наполненность агрессии (F=7,98), внешнего (F=5,78) и внутреннего (F=3,01) Я-отграничения, сексуальности (F=10,72).

Подобное соотношение личностных структур способствует развитию таких качеств, как социальная пассивность, пессимизм, избегание конфликтов и конфронтации, гиперсоциальная направленность. Противоречивость чувств, образов, мыслей может сопровождаться ощущением собственного бессилия, неспособностью к волевой регуляции психической активности. Неприятие собственной и чужой телесности приводит к тому, что любой сексуальный контекст игнорируется, а в лучшем случае воспринимается как проявление «низменных» инстинктов. Непосредственный физический контакт здесь чаще носит вынужденный характер. Именно поэтому он лишен глубокого эмоционального содержания, механистичен по своей сути и ни в каких из своих проявлений не ориентирован на живое человеческое общение.

В структуре личности больных из группы этнических русских выявлено снижение конструктивных ресурсов. Прежде всего это касается таких функций, как агрессия (F=2,96), внутреннее Я-отграничение (F=2,91) и сексуальность (F=5,96).

Недостаточная конструктивность агрессии на фоне повышения ее деструктивного и дефицитарного начал отражается у больных этой группы в общем снижении активности, неспособности к продуктивному диалогу, отсутствии мотивации к изменению жизненных условий. Проблемы с определением внутренних границ личности здесь могут проявляться нарушением точной дифференцировки и регуляции эмоциональных состояний, расплывчатостью временных границ, затруднением в продуктивной психической концентрации, что затрагивает и интимную сферу. Сексуальная активность при этом либо снижена, либо излишне стереотипизирована и обеднена. Восприятие партнера происходит вне контекста реальных взаимоотношений, преимущественно сквозь призму эгоцентризма.

Отличительной личностной характеристикой больных из биэтнической группы является высокий уровень деструктивной агрессии (F=8,93) и дефицитарного страха (F=5,10). Подобное нарушение личностной структуры актуализирует у больного такие характеристики, как недоброжелательность, враждебность, конфликтность. Неспособность длительное время сохранять дружеские и партнерские взаимоотношения, аффективная ригидность, жестокость и злопамятность в сочетании с резким снижением ситуативной тревожности и склонностью к риску и экстремальным ситуациям не только действуют разрушительно на межличностные отношения, но и несут непосредственную физическую угрозу самому больному.

С иной стороны проявляются дезадаптивные личностные характеристики больных из дизэтнической группы. В данном случае определяется тесная структурная взаимосвязь между снижением уровня конструктивной агрессии (F=2,96) и нарциссизма (F=6,18). Проблемной зоной личности здесь в первую очередь будет недостаточная жизненная активность, невысокая способность установления и поддержания продуктивных межличностных отношений. Трудности в формировании и реализации собственных целей и задач, преодолении неблагоприятных жизненных обстоятельств, отстаивании собственного мнения в конструктивной дискуссии тесно взаимосвязаны с негативными представлениями больного о себе, ощущениями собственной малозначимости, болезненным реагированием на оценки со стороны.

Интегральные показатели уровня психического здоровья в этнокультурных группах свидетельствуют о наличии достоверных различий между ними за счет дефицитарного блока (F=8,13), который максимально выражен у этнических чувашей и соответствует снижению уровня психической активности (F=4,02).

Стандартизованный групповой показатель Tα выходит за пределы нормативного интервала у этнических русских (-11,69), что свидетельствует об относительно низком адаптационном потенциале больных данной этнокультурной группы.

Итак, анализ психодинамической структуры личности посредством исследования соотношения интегральных шкал конструктивности, деструктивности и дефицитарности, а также составляющих их центральных Я-функций свидетельствует о глубоких структурных нарушениях личности больных, в происхождении которых важную роль играют возрастные, гендерные, урбанизационные и этнокультурные факторы.

При этом формирование психической дезадаптации у женщин и этнических чувашей определяется превалированием дефицитарных характеристик личности, у этнических русских — снижением конструктивного потенциала, у представителей биэтнической группы — высоким уровнем конфликтности, а у больных из дизэтнической группы — негативным характером представлений о собственной личности. В то же время проявляются и позитивные тенденции. Так, больные, проживающие в сельской местности, обнаруживают наличие конструктивного личностного ресурса в функции страха, что в какой-то мере повышает уровень их адаптивности.