Аутоагрессия как дезадаптивная форма реакции личности на кризисную ситуацию

Принимаемая здесь концепция кризиса определяет его как преходящее для личности состояние дезорганизации психической деятельности, характеризуемое неспособностью преодоления препятствий путем использования привычных подходов разрешения проблем и потенциальной возможностью позитивных или негативных последствий. Неспособность личности найти эффективный выход из кризисной ситуации является одним из условий развития стойких дезадаптивных состояний и формирования ППР, часто сопровождается аутоагрессивным поведением суицидного характера как неадекватной попыткой разрешения накопившихся проблем.

В ходе многомерных исследований одной из четко установленных особенностей изучаемого контингента больных является высокий риск суицидного поведения. Нами получены результаты клинико-психологического анализа феноменологии аутоагрессивного поведения в контексте этиопатогенеза ППР, для чего из всех больных отобраны 235 человек, находящихся в состоянии отчетливого эволюционного или ситуационного кризиса и имеющих выраженные суицидные тенденции, наличие которых определялось по следующим трем критериям: 1) декларированию больным принятия потенциальной возможности совершения самоубийства, 2) наличию зарегистрированных суицидных попыток или парасуицидных действий в прошлом, 3) присутствию мыслей о смерти и умирании в результатах методики SCL-90.

Формирование группы сравнения из больных не проводилось, ввиду того что часть описанных критериев в явной или скрытой форме встречается у большинства обследуемых и свидетельствует об условно более низкой выраженности суицидопасного поведения, но тем не менее не исключает его полностью. Именно поэтому сравнение социокультурных и клинико-психологических характеристик больных с аутоагрессивным поведением проводится с аналогичными показателями испытуемых здоровой контрольной группы, а при необходимости — со всей группой больных.

Событийный контекст. К важнейшим структурным компонентам психологического кризиса относят вызывающие события, фрустрированную потребность и дефицит необходимой для решения проблемы информации. В данном случае изучение событийного контекста аутоагрессивного поведения проводится с позиции выделения отличительных для данной группы больных социокультурных и клинико-психологических параметров.

Давая общую социодемографическую характеристику больным с суицидными тенденциями, стоит отметить, что их средний возраст составляет 35,86±13,05 лет, среди них преобладают женщины (60,0%), равно представлены уроженцы города и села (51,9%). Аутоагрессивная направленность поведения больше представлена среди чувашей (65,2%), но встречается также у русских (28,9%) и представителей других национальностей (5,9%), что в целом соответствует показателям всей группы больных. В то же время группу больных с аутоагрессией отличает большая представленность среди них жителей села (z=2,642; t=0,008), а также вхождение в первую тройку сфер занятости представителей бизнеса, финансов и экономики (10,4%). Неудивительно, что в каждом пятом случае (20,8%) сферой возникновения кризиса является работа. Это дает возможность оценивать негативный вклад условий сельской жизни и факторов профессионального риска в смысловое оформление кризисной ситуации.

Среди многообразия личностных значений жизненных событий можно выделить те негативные ситуации и сферы, которые являются у больных потенциально суицидогенными. Прежде всего это касается негативного самопринятия личности с позиции этнической принадлежности. Так, при аутоагрессивном поведении определяется тенденция, при которой каждый десятый больной (9,6%) считает свою национальность неполноценной, что выше, чем у больных в целом (z=1,850; t=0,064). Причем это явление чаще встречается у чувашей (76,9%), чем у русских (15,4%). Вне зависимости от национальной принадлежности такие больные происходят из моноэтнических семей.

Три четверти случаев (75,9%) аутоагрессивных тенденций связаны с конфликтными внутрисемейными отношениями, чаще — с супружеской стороной (32,3%). Данный аспект в 28,9% случаев отражает выраженное доминирование женщины в семье, что воспринимается мужчинами крайне болезненно. В то же время для каждого третьего больного (32,4%) является актуальной ситуация существования направленной на него внутрисемейной агрессии, которая может носить характер физического или психологического насилия. Примерно у половины больных (47,1%) определяются факты внутрисемейной агрессии в прошлом, которые остаются в памяти в виде конкретных страхов, невысказанных обид и разочарований по отношению к близким людям.

Отношения с родителями у каждого третьего из таких больных носят незрелый, открыто конфронтационный характер (32,3%) и отражают их инфантильный протест против привычных требований беспрекословного подчинения (30,3%) или реакцию на ситуацию эмоционального отвержения со стороны родителей (23,5%). Данные обстоятельства в подавляющем большинстве случаев семей (71,6%) могут быть связаны с фактом злоупотребления алкоголем одним из родителей, что однозначно относит такие семьи к категории глубоко дисгармоничных.

Только у 14,5% больных определяется объективный соматогенный характер возникновения кризиса. Однако, оценивая свое здоровье, каждый четвертый обследованный с суицидными тенденциями (25,3%) воспринимает себя как тяжело или неизлечимо больного, являя еще одну содержательную сферу формирования аутоагрессивного поведения.

Фрустрационный контекст. Состояние фрустрации нарушает возможности личности по удовлетворению значимых потребностей, вступая с ними в конфликт. Первоначально возникнув в одной из описанных выше содержательных сфер, конфликт генерализуется и распространяется, захватывая все новые стороны психической деятельности, яркой иллюстрацией чему является психодинамическая структура личности больных с суцидными тенденциями и аутоагрессивным поведением.

По 16 из 18 шкал методики ISTA, отражающей особенности взаимодействия личности с окружающим миром, в ходе которого в качестве важнейшего средового фактора выступают межличностные отношения, наблюдаются высокозначимые различия с нормой.

Характерной особенностью психодинамической структуры личности больных с суицидными тенденциями здесь является доминирование деструктивного-дефицитарного выражения Я-функций, что указывает на дезорганизацию отношений больного с собственной личностью, с другими людьми и окружающим миром. В основе такого реагирования, в соответствии с руководством по интерпретации методики ISTA, лежит серия ранних конфликтов, закрепленных в стереотипах поведения и межличностных отношений. Так, в структуре личности больных с суицидными тенденциями можно выделить состояние фрустрации центральной функции агрессии, которая ведет к блокаде деятельного, активного взаимодействия с окружающим миром и открытого проявления чувств и эмоций, проистекающей из-за раннего невнимания матери ребенка к его потребностям в получении нового жизненного опыта, доходящего до степени эмоциональной депривации.

В основе фрустрации функции страха при аутоагрессивном поведении лежит невозможность ощущения чувства безопасности из-за отсутствия возможностей для совместного переживания тревоги вместе с близкими людьми. В некоторых случаях может наблюдаться полная непереносимость переживаний, связанных с психическим отторжением опасности.

Фрустрация функции внешнего отграничения формируется в условиях деструктивной среды с установками на развитие личности в строго заданных и заранее предписанных границах, что формирует жесткое эмоциональное дистанцирование, которое при дефицитарном выражении может принимать формы размытости и сверхпроницаемости границ.

Невозможность полноценного развития личностной идентичности отражает фрустрация функции внутреннего отграничения. Деструктивное выражение данной функции ограничивает личность сугубо рациональным постижением действительности, обедняя постижение телесного и духовного опыта.

Деструктивный нарциссизм искажает возможности личности реалистично и последовательно воспринимать себя, фрустрируя потребность в чутком и заботливом отношении к развитию. Дефицитарная сущность нарциссизма наполняет личность формальными отношениями, лишенными человеческой теплоты и вовлеченности, ориентированными на конвенциальные нормы.

Деформация развития функции сексуальности проявляется фрустрацией потребности в партнерских и гармоничных отношениях, заменяя их на манипулятивную физиологическую деятельность, часто несущую травмирующий для личности характер. Другой крайностью оказывается неспособность личности адекватно интегрировать сексуальную активность в систему межличностных отношений, оставляя ее на уровне восприятия как чисто механистическое взаимодействие.

Сравнение психодинамической структуры личности больных с нормативными данными помогает определить наиболее проблемную зону кризисной личности, реализовывающей аутоагрессивное поведение. Максимальная амплитуда и разброс между показателями шкал опытной и контрольной групп свидетельствует, что центральной проблемой такой личности является становление Я-границ. Гибкие и подвижные границы внешнего и внутреннего отграничения, являясь центральным пунктом развития психической интеграции, формируют в норме бесконфликтную, относительно свободную от давления внутренних потребностей и требований внешней реальности личность. Аутоагрессивная направленность поведения личности отражает недостаточное развитие этих функций, что препятствует нейтрализации агрессивной инстинктивной энергии.

Дефицитарный контекст. Разбирая дефицитарный контекст аутоагрессивного поведения, мы ведем речь не столько о дефицитарном характере психодинамической структуры личности, рассмотренном в предыдущем разделе, сколько о третьей структурной составляющей психологического кризиса, которая подразумевает дефицит информации.

Именно дефицит информации, необходимой для разрешения проблемы, создает представление о неразрешимости конфликта и безвыходности ситуации. Данный дефицит может носить объективный характер и быть обусловлен особой сложностью, неожиданностью и новизной проблемы, что исключает использование прошлого опыта. Он также может быть субъективным, связанным с особенностями психической деятельности личности.

Выделение клинико-психологических особенностей личности, способствующих проявлениям описанного дефицитарного восприятия при аутоагрессивном поведении, может быть произведено с помощью усредненного профиля личности MMPI больных данного контингента (рис. 2). Как видно на рис. 2, превышая пределы нормативного коридора, профиль характеризует состояние выраженного дистресса и личностной дисгармонии.

Депрессивные тенденции, определяемые пиком на второй, умеренным повышением на первой, вторым подъемом на седьмой и восьмой шкалах и снижением на девятой, значительно ограничивают продуктивность личности по оценке проблемной ситуации, восприятию новой и актуализации имеющейся в памяти информации. Такая личность не только имеет пониженное настроение, но и склонность к обостренному переживанию неудач, к повышенному чувству вины, неуверенности.

Дисгармоничное сочетание представляет собой повышение на второй и шестой шкалах, которое отражает одновременно с существованием депрессивных тенденций проявления аффективной ригидности. Данные тенденции свидетельствуют о следовании личности жестким стереотипам поведения, длительной фиксации на негативных переживаниях, что также препятствует усвоению личностью нового опыта и извлечению уроков из старых ошибок, усиливая информационный дефицит.

Сочетание повышения профиля на шестой и восьмой шкалах обеспечивает признаки аутизации, отчужденности с чертами личностной ригидности и определенной долей экстернальности в локусе контроля, особенно в области межличностных отношений. Однако повышение на седьмой шкале несколько смягчает клиническую картину за счет высокого уровня тревожности и болезненных переживаний.

Контакты такой личности довольно обширны, но плохо организованы и своеобразны, лишены адекватной эмоциональной окраски и не служат реальным источником социальной поддержки при кризисной ситуации.

Таким образом, аутоагрессия является одной из наиболее частых форм реагирования на кризис личности, сформировавшейся в условиях дисгармоничной семейной среды. В недрах такой семьи, придерживающейся системы формального исполнения социальных ролей, становятся частой реальностью: эмоциональная депривация, внутрисемейная агрессия, злоупотребление алкоголем. Основной проблемой такой личности становится несформированность границ идентичности, что нарушает собственное самовосприятие и осложняет продуктивные интерперсональные отношения. Ригидность как личностная черта, тревожно-депрессивный эмоциональный фон, обедненность системы естественной социальной поддержки снижают адаптационные возможности и увеличивают риск суицида.